Весной 1984 года барабанщику Ларсу Ульриху, а затем и вокалисту Джеймсу Хэтфилду стукнуло по 20 лет, гитаристу Кирку Хэмметту — 21, а басисту Клиффу Бертону исполнилось 22 года. Юная трэш-металл группа с побережья Рэй-Бэй только прогремела со своим дебютным альбомом и сбежала с американского континета писать новый. В Копенгаген музыканты поехали по двум причинам: там когда-то создавали свой альбом «Difficult To Cure» легендарные хард-рокеры Rainbow, и, кроме того, европейские студии стоили значительно дешевле.

В датской студии Sweet Silence Кирк, Клифф, Ульрих и Джеймс создадут свой уникальный стиль. Мощная баллада «Fade To Black» с тяжелыми гитарными риффами, массивная фаталистская «For Whom The Bells Tolls», мрачный десятиминутный инструментал «The Call Of Ktulu» и их главная концертная фишка — «Creeping The Death» — впоследствии докажут, что и метал может быть мелодичным.

Прошло ровно 30 лет — «Ride The Lightning» шесть раз становился платиновым, а музыканты из нищих юнцов превратились в живых легенд. В честь юбилея пластинки Rolling Stone встретился с Ульрихом, Хэмметом и их продюсером Флеммингом Расмуссеном, чтобы узнать, как создавался знаковый альбом и что они думают о нем сейчас.

Кирк Хэмметт: Я читал книгу Стивена Кинга «Противостояние»: там был момент, когда чувак, приговоренный к смерти на электрическом стуле, сказал, что ждет, когда «оседлает молнию». Тогда я подумал: «Блеск, лучше названия не придумать».

Хэмметт: Нас было четверо: три простых американских парня и один датчанин. Последнему, конечно, все было в кайф, а вот троих американцев через пару-тройку недель потянуло на родину — наверное, мы испытали что-то вроде культурного шока.

Хэмметт: По большому счету, в Копенгагене мы делали два дела: писали музыку и коллекционировали бутылки. Вся квартира была заставлена пустыми пивными бутылями — как оказалось, их можно было потом обменять на полные! Я не могу сказать, что мы впали в депрессию, но время тянулось очень медленно. Наверное, это чувство проникло и в нашу музыку.

Хэмметт: О, мы ее полностью разворотили. Наш друг хранил коллекцию видеозаписей с живыми выступлениями всевозможных групп: мы вставали с утра, включали кассету, потом шли на студию, возвращались, открывали пивко и опять включали запись - это все, что мы делали.

Флемминг Расмуссен: Я не знал, кто они, но когда они заявились ко мне в студию Sweet Silence, я понял, что мы сработаемся. Правда, мой босс, который тащился от джаза, отвел меня как-то в сторонку и спросил: «Что ты нашел в этих придурках — они же даже играть не умеют!»

Ларс Ульрих: Флемминг был с нами на одной волне: мы хотели тяжелый саунд с мощными барабанными вставками, он записывал.

Хэмметт: Альбом «Kill' Em All» родился в ротчестерской студии в Нью-Йорке, где когда-то писала музыку группа Foreigner. Но нас тянуло в Sweet Silence — там Rainbow делали свой легендарный «Difficult To Cure». Нам безумно нравилось его звучание и мы хотели чего-то похожего и для своего альбома. Для этого нам нужна была та самая студия и, конечно, тот самый Флемминг.

Хэмметт: «Creeping Death», «Ride The Lightning», «Fight Fire With Fire» и «The Call Of Ktulu» были готовы процентов на девяносто, если считать арранжировку и гитарные соло.

Ульрих: Наш общий друг Метал Джо одолжил нам подвал своего дома в Нью- Джерси — мы написали «Fade To Black» за декабрь 83 года и январь 84.

Ульрих: Не думаю, что это было осознанное решение. До этого мы выперли Дэйва Мастейна (правда, парень не обломался и создал Megadeth) — новый альбом мы писали уже с Кирком и Клиффом. Они добавили нашей музыки чего-то нового. К тому же, записав «Fight Fire» и «Trapped Under Ice» — чистый трэш-метал — мы решили, что надо быть аккуратнее и не превращать альбом в однобокую работу.

Хэмметт: Нет, наше оборудование украли в Бостоне как раз, когда мы отправились в Европу, у нас остались только гитары...

Расмуссен: У Джеймса был усилитель фирмы Marshall, специально настроенный под запись «Kill' Em All». Пришлось просить его у одной метал-группы, которая, слава богу, тогда тусовалась в Дании. Весь первый день в Копенгагене мы тестили усилители — их было штук девять. Потом мы еще пытались воссоздать звучание гитары Джеймса, получилось даже мощнее — и Джеймс был в восторге.

Хэмметт: Но в целом, нам было несладко. Мы записывались в крутой студии с великолепными условиями для работы, но за ее пределами чувствовали себя ужасно.

Расмуссен: Это мы Ларса заставили бить по наковальне. Можно было бы просто вставить соответствующий звук, но в студии стояла огромная чугунная наковальня и металлический молоток — грех не воспользоваться!

Расмуссен: Мы писали ночью, поэтому, да, жопы мы отморозили. Одному Ларсу было тепло — комната с его барабанной установкой отапливалась газовыми батареями. Кстати, сейчас из студии сделали квартиру, и на месте, где когда-то сидел Ларс и записывал «Ride The Lightning», теперь гостиная. (смеется) Я даже думаю туда переехать.

Хэмметт: Нет. Думаю, так вышло после того, как наш звуковик Марк Уитакер, который одновременно с этим работал менеджером Exodus, принес их демо-записи. Они-то, видно, и отложились в головах Джеймса и Ульриха. То есть, не то что бы я прямо кричал: «Парни, парни, вот рифф крутой, надо, чтобы он обязательно был и у Metallica в песнях!». Кстати, те риффы с «Die By His Hands» я написал еще в шестнадцать лет.

Расмуссен: Я уверен, что либо Клифф, либо Кирк просто открывают рот. Мы как-то хотели вывести халявщика на чистую воду и на припеве парни резко замолчали. И кое-кто — не будем показывать пальцем — не пропел ни слова, хаха.

Расмуссен: Он из тех парней, которые плевать хотели на общественное мнение. Он был талантливым музыкантом, хорошим человеком и отличным игроком в покер. Как басист он был словно блестящее соло среди простых гитарных риффов. Когда мы первый раз записывали песню, я из кожи вон лез, чтобы Клиффу было комфортно — он привык к хорошим условиям. В итоге, я поставил усилитель в другую комнату, и Клифф играл словно на сцене. Он был отличным парнем, и я никогда не забуду тот день, когда он умер — это был настоящий удар для всех нас.

Ульрих: Когда мы вернулись, у нас не было ни цента, и спать пришлось в студии, прямо на полу.

Расмуссен: Тогда они были совсем детьми и не доставляли особых хлопот. Только иногда приходилось заталкивать кого-то в душ, а то уже невозможно было находиться рядом. Футболки они надевали грязные. А так, мне безумно нравились эти детишки: мы без остановки писали с семи вечера и до четырех-пяти утра и так выматывались, что все остальное время они просто дрыхли.

Ульрих: Прямо за нашей дверью располагалась репетиционная точка Mercyful Fate — пару последних песен мы записывали у них. Мы были большими фанатами этой группы, но, поработав вместе, стали еще и хорошими друзьями и коллегами.

Хэмметт: До знакомства мы думали, что они какие-то сатанисты, бешеные преверженцы дьявола, но в реальности вы не найдете человека смешнее, чем Кинг Даймонд.

Ульрих: Они постоянно несли всякий бред вроде «Сейчас мы схватим нашего роуди, пустим ему кровь и отдадим ее в дар своему темному властелину». Более того, мы даже находили гусиные перья, которыми они якобы это делали. В целом, это был полный сюр, но не уважать и не ценить их было сложно.

Хэмметт: Я считал, что Mercyful Fate — боги хэви-метала. Никогда не забуду, как мы играли для них свои песни, и гитарист Майкл Деннер отвел меня после в сторонку и сказал: «Знаешь, парень, я всегда считал нашу группу лучшей на земле, но сейчас я понял, что ошибался». Мой мир тогда перевернулся.

Расмуссен: Мы очень запарились: сначала он играл, дальше мы врубали запись снова — он играл с небольшим опозданием, а потом мы прематывали пленку, чтобы получить некий магический эффект. Мы делали так с акустическим началом песни «Battery» (в альбоме «Master Of Puppets»). Тем же способом мы писали партии электрогитары, которые то появлялись на фоне, то исчезали.

Расмуссен: Я помню, они говорили об этом. Они хотели заполучить крупный лейбл, и, написав эту песню, смогли подписать контракт.

Хэмметт: На том фестивале мы решили больше не играть «Escape» — нам не нравилось, как она звучит в живом исполнении.

Флемминг: Bronze Records хотели заполучить их, но просили переписать все песни с их пометками — «Мы знаем, как будет лучше». Ребята тоже знали, как лучше, и послали лейбл к черту. Bronze Records, кстати, спустя некоторое время развалились.

Ульрих: Люди были сбиты с толку: «Как? Акустика в металле? Что за бред?» Они, видимо, не знали, что акустику использовали и Black Sabbath, и Iron Maiden, и Judas Priest, так что мы далеко не первые это придумали.

Ульрих: В этой пластинке столько энергии и молодости! (смеется) Мы и сейчас частенько исполняем многие из тех песен: «For Whom The Bell Tolls», «Fade To Black», «Creeping Death», например.

Хэмметт: Было здорово отыграть все те песни еще разок на фестивале Orion. У этого альбома очень мягкий саунд — я очень его люблю.